Берендей - Страница 7

Она так и уснула в слезах. И приснился ей медведь, положивший огромную бурую голову на ее кровать. Добрый и совсем нестрашный медведь.

Леня Журавлев в детстве был тефтелей. Размазней. Он всегда был крупным мальчиком, но это нисколько ему не помогало. Одноклассники не любили его, часто задирали, но он предпочитал с ними не связываться и всегда старался уйти от конфликта.

Отец смотрел на это сквозь пальцы, а маму это раздражало. Мама его была женщиной властной, серьезной и всю свою жизнь посвятила карьере отца. Сам отец ни за чтобы не стал ползти вверх по служебной лестнице, ему бы хватило должности рядового инженера. Но маме этого показалось мало, и она толкала его вперед, пока не сделала главным инженером завода.

То, что сын вместо того, чтобы преодолевать трудности, благополучно их избегает, бесило ее невероятно. А он просто пошел в отца, только и всего.

В семь лет мама записала его в секцию бокса. И за руку водила его туда и встречала, когда тренировка заканчивалась. Он был хорошо сложен для бокса – высокий, с длинными руками. Но через три месяца тренер сказал маме, чтобы она перестала мучить мальчика – боксером он не станет. Характер не тот.

Потом была спортивная гимнастика, но оттуда его вышибли с треском, потому что он залез на шведскую стенку и боялся с нее слезть, пока его не сняли взрослые ребята. Тренерша сказала, что у него нет шансов. А поскольку секция относилась к школе олимпийского резерва при Дворце пионеров, ни мамины слезы, ни жалобы не помогли. Спортом занимались бесплатно, но только те, у кого имелись к этому способности.

В конце семидесятых необыкновенную популярность среди мальчишек имел хоккей. И в одиннадцать лет Леня сам, к необыкновенной радости матери, записался в секцию. Попроще, чем олимпийский резерв. Поэтому и требования там предъявляли пониже.

И ему понравилось. Понравилось побеждать. Побеждать самого себя, соперников, товарищей. В нем, наконец, проснулось честолюбие, свойственное матери и совершенно чуждое отцу. Особенно ему нравилась фраза: трус не играет в хоккей. В глубине души Леня отлично знал, что он трус. Но никто и никогда об этом не догадается, потому что он играет в хоккей.

Он имел отличные данные для хоккея, и, возможно, добился бы в нем некоторых успехов. Но он взрослел, и когда получил свидетельство за восьмой класс, где троек оказалось в три раза больше чем четверок, мама схватилась за голову.

С сентября на хоккее поставили жирный крест. Теперь он ходил в математический кружок при Дворце пионеров, занимался с репетитором физикой и химией – мама наметила поступление в университет. Конкурс на матмехе был небольшой, поэтому с поступлением трудностей не предвиделось.

За два года Леня легко из троечника превратился в первого ученика класса по техническим дисциплинам. А литература с географией его не очень интересовали. И снова он ощутил вкус победы, оставив одноклассников далеко позади. И девчонки восхищенно вздыхали: «На матмех? Но ведь там очень сложно учиться!». А он только посмеивался в ответ. Трус не играет в хоккей!

Но в университете его ожидало разочарование. Таких как он, первых учеников в классе, там оказалось пруд пруди. И обойти их на повороте возможным не представлялось. И на помощь снова пришел хоккей. Леню быстро приняли в университетскую команду, зачеты он получал шутя, стоило только замдекана по физвоспитанию намекнуть об этом строгим преподавателям. Но матмех имел одну интересную особенность: даже если ты не хотел знать ничего, все равно тебе в голову вбивали нужные знания.

В институте Леня познал вкус еще одной победы – над женщиной. Женщины стали его страстью. Он был высок, силен и хорош собой. Его не интересовали девушки, липнущие к нему, как мухи на мед. Ему нужна была победа. Желательно, над соперником. Он как нарочно выбирал для себя девушек, которые с кем-нибудь встречались. И уводил их от соперников легко и с удовольствием. Только они ему быстро надоедали после этого. И он шел к новой победе.

Чуть позже, когда большинство его ровесников обзавелись семьями, ему нравилось соблазнять чужих жен. Это было увлекательно, а главное, упрощало разрыв.

Еще в университете он увлекся компьютерами, которые тогда назывались ЭВМ. На последнем курсе он занялся продажей «Синклеров», а года через два перешел на IBM. Деловой хватки ему явно не хватало, поэтому большого успеха ему это не принесло. Он вовремя это понял, и занялся новым тогда, но перспективным направлением – обеспечение безопасности информации. Леня быстро превратился в Леонида Михайловича, и котировался в узком кругу работодателей, как узкий специалист высокой квалификации. Звезд с неба не хватал, но имел крепкий доход, машину, квартиру, отдельную от папы с мамой, и бесконечную череду женщин.

И красной нитью через всю его жизнь проходила одна идея: трус не играет в хоккей. Леонид выбирал себе экстремальные развлечения – ходил в горы, сплавлялся по порогам на плотах. Ему довелось даже прыгать с парашютом. Он достаточно зарабатывал, чтобы платить за недешевые хобби. Так что, когда ему в первый раз предложили принять участие в охоте, он с радостью согласился.

Леонид совершенно не умел стрелять, но это его не тревожило. Охота стала его новой страстью, тем более что победы над женщинами ему приелись и казались пресными. Он обзавелся необходимым, дорогим снаряжением, завел знакомство с егерями и охотниками, изучил юридическую подоплеку вопроса. И, вырываясь с работы, все свободное время стал посвящать охоте. Он любил комфорт, но готов был жертвовать им ради любимого развлечения. И даже начал находить в походных условиях свою прелесть – по возвращении домой горячая ванна казалась верхом наслаждения, а ужин в ресторане уже не производил впечатления обыденности.