Берендей - Страница 42

И зверь, услышав ее крик, вдруг развернулся к лесу и побежал, шумно ломая ветки и глухо стуча копытами.

– Это всего лишь лось… – разочарованно сказала себе Юлька. И засмеялась. Так что слезы побежали по щекам.

Ее еще трясло от пережитого стресса, когда она заметила, что дорога сворачивает в сторону. Это ее обнадежило и придало сил. И не напрасно. Едва она зашла за поворот, как тут же увидела дом за изгородью, и несколько яблонь, и еще какие-то постройки. И не осталось никаких сомнений в том, что именно здесь живет Егор. Потому что ей сразу понравился этот двор, и дом, и сад. Потому что все это сразу показалось ей родным. Как будто она жила здесь когда-то, а теперь вернулась домой.

Вместо калитки в изгороди просто был сделан проход. Утоптанный, широкий проход. И рядом с ним – лыжня. Юлька вошла через него во двор и направилась к крыльцу.

Дом был старым, очень старым. Но не производил впечатления дряхлости. Так крепкий старик выглядит сильней мягкотелого юноши. Бревна не потемнели от времени, а приобрели цвет серебра, гладкого и блестящего. Иней покрывал стены и искрился на солнце, и шапка снега на крыше белизной слепила глаза. Такие дома бывают только в сказках, или на новогодних открытках. Не хватало только света в окошке и дыма из трубы.

Юлькино нетерпение достигло пика. Вот сейчас. Она постучится, и Егор выйдет открыть ей дверь. Она так хорошо представила себе его лицо. Сперва он удивится, его брови поднимутся вверх и изогнутся, а потом он обрадуется и улыбнется своей замечательной тихой улыбкой. Эта картинка согревала ее всю дорогу, начиная с вокзала. И ради того, чтобы увидеть его улыбку, она и шла столько времени по морозу через лес. И боялась, и встретила лося, так похожего на медведя издали.

Юлька подошла к крыльцу, поднялась на ступеньки и увидела на дверях огромный замок. Не было никаких сомнений в том, что дом закрыт снаружи.

Она с минуту смотрела на запертую дверь, не в силах поверить, что ее такая маленькая и такая прекрасная мечта только что со звоном рассыпалась на мелкие кусочки. Этого она ну никак предположить не могла. А напрасно. Теперь она прекрасно понимала, что это вполне закономерно. Что люди не сидят дома целыми днями. У Егора наверняка есть какие-то обязанности. Она не представляла себе, что должен делать егерь, но что-то наверняка должен. И наверняка не дома. Да он просто мог уехать в город по делам, или пойти к кому-нибудь в гости! Как это было глупо! Глупо и неправильно! Может быть, он и вовсе не хотел ее здесь видеть. Он даже не оставил ей номера своего мобольника! Ах да, у него нет мобильника. А может он ей соврал? И просто не хотел с ней больше видеться?

Юлька опустилась на ступеньки крыльца. Ну и пусть! Пусть! Рано или поздно он вернется домой. Она будет его ждать.

Она ни на секунду не усомнилась в том, что пришла именно к его дому. Даже отсутствие собаки, про которую он рассказывал, не смутило ее – если он пошел в лес, то наверняка взял собаку с собой. А кошки не настолько доверчивые существа, чтобы выходить навстречу незнакомцам.

Мысль о том, что можно снова пройти весь этот путь, который она преодолела, привела ее в ужас. Нет. Егор вернется. Он вернется скоро. Она дождется его, и он сперва удивится, а потом обрадуется. И улыбнется ей. И может быть поцелует еще раз.

Она просидела больше часа, вглядываясь в заснеженный лес. Но лес молчал. И был совершенно неподвижен. Она изучила каждое дерево, которое видела с крыльца. Она нарочно отводила глаза от прохода в изгороди, и от поворота дороги, чтобы, повернувшись обратно, увидеть Егора. Но сколько она не играла сама с собой, Егор не появлялся.

Через два часа она поняла, что ей очень холодно. Ей и до этого было не жарко, но тут она озябла окончательно. Вместо того, чтобы подняться и начать двигаться, она плотнее закуталась в шубку, сунула руки в рукава и нахохлилась. Ей было так холодно, что она заплакала. И плакала долго, тихо и горько. Слезы немного согрели ее. И успокоили. Действительность перестала казаться ей такой черной, в ней появились розовые краски. И даже небо немного порозовело. И вокруг искрился розовый снег. И розовое солнце начало пригревать. И розовый плюшевый тигренок уселся ей на колени и говорил с ней о тепле и лете. Она не заметила, как глаза ее закрылись. Она согрелась и уснула. И уснула совершенно счастливой.

Берендей нагнал его всего через три часа после выхода из дома. Заклятый лег на дневку, лег не таясь и не путая следов. Как хозяин леса, которому ничего не может угрожать. Берендей почувствовал его присутствие задолго до того, как увидел. Что ж, он и сам ложился на дневку так же, ни от кого не таясь. Когда был хозяином леса.

Заклятый тоже почуял его и проснулся. Медведи спят чутко, даже в берлоге. А на дневке не было ни одного шанса подобраться к нему незамеченным на расстояние выстрела. Но Заклятый и не собирался бежать.

Берендей увидел, как бер поднялся, встряхнулся как пес и неторопливо пошел ему навстречу. Он вскинул ружье.

– Вот теперь ничто меня не остановит, – сказал он вслух.

Он взял бера на прицел. До него было не меньше пятидесяти метров, и оставалось время подпустить его чуть ближе.

На Берендея шел сильный и красивый зверь. При свете Берендей разглядел его как следует. Широкая грудь покачивалась из стороны в сторону, над опущенной головой вздымалась холка, и плавно перекатывались лопаточные кости. Бер шел неторопливо, лениво выкидывая вперед когтистые лапы, взрывавшие снег. Так ходит тигр, учуявший добычу. Он спал как хозяин, а теперь шел как хозяин.

Зверь приближался. Он уже вдвое сократил расстояние между ними. И шел так уверенно, как будто точно знал, что ему ничего не угрожает. А ведь он был не просто бером. Он был берендеем. И значит, точно знал, что означает нацеленное на него ружье. Но он без страха смотрел в два дула, готовые изрыгнуть тяжелые пули. И шел прямо на Берендея, не останавливаясь и не ускоряя темпа.